Деревня, в которой живет моя бабушка, приютилась на берегу красивой реки, впадающей в Волгу. От нее до ближайшего города не меньше трех часов трястись на стареньком автобусе, кряхтящем и отфыркивающемся на каждом мало-мальски крутом подъеме. От городского вокзала до деревни только по разбитой бетонке, местами перемежающейся участками непонятно, как и откуда появившегося нового асфальта. Уставший старичок автобус на этих гладких километрах приободрялся и, весело похрустывая передачами, ускорял свой ход, словно всем показывая, что он еще хоть куда.
Особенно люблю приезжать сюда осенью. Высокая бирюза октябрьского неба, прохладная белизна берез с отблесками закатного солнца на их стволах – каждый раз это вызывало во мне тянущую, но светлую грусть.; Эдакая старина, будто другой древний мир, где нет машин, ярко вырядившихся горожан и городского шума. Здесь тишина, лишь изредка в каком-то дворе можно услышать музыку. А чаще «музыка» коров и петухов. Они исполняют ее без сучка и задоринки, как заправский пианист исполняет вальс Шопена.
Наш домик стоял на краю деревни, на самом берегу реки, где бабушка белье стирала по старинке. Это зрелище меня захватывало: словно из глубокой старины к нам возвращалось что-то давно забытое. Бабушка стирала белье точно так же, как еще при Царе Горохе женщины стирали: засучив юбки и стоя по колено в воде. В каком-то старом фильме я такое видел. Не раз предлагал бабушке привезти из города стиральную машину. Но на все мои настойчивые уговоры бабушка сердито хмурилась и неизменно отвечала: «Нет, так все стирали - и мама, и бабушка моя, и я тоже стираю так!»;
Я очень бабушку люблю, за доброту, за сказки на ночь, за ручки милые её, да и просто за то, что Бабушка. А как готовит - оторваться от ее стряпни невозможно. Бывает, напечет блинов, большие тонкие круги, каждый блин маслицем помажет, сахарком посыплет, уложит в стопку. От серединки ножичком отрежет треугольник:
- Сядь, поешь, внучок, поди уж умотался, и не забудь макнуть в сметану.
- Очень вкусно, - одобрительно киваю.
Деревня у нас старая, живут давно здесь люди. Говорят, еще в новгородских летописях 16 века упоминалась. Когда-то было на этом месте большое село, жители разными промыслами занимались, рыбу добывали помногу, гончарным и плотницким делом кормились, торговали с соседями.; Но после прокладки железной дороги в 100 верстах и постепенного обмеления реки, жизнь стала понемногу уходить из этих мест. Если в середине прошлого века при советской власти в селе еще было больше сотни домов, школа, колхоз и даже небольшая больничка, то теперь едва ли двадцать жилых домов наберется. Да и то в некоторых только на лето горожане приезжают, постоянных жителей совсем немного.
Наш домик пожил, как никакой. Он ветхий и забора уже почти не стало. Бабушка много лет, сколько себя помню, одна жила. Деда нет давно, дети в городе, и я вот, внук, к ней в гости приезжаю, пусть ненадолго, да и не очень часто.;
Хотел избенку покосившуюся поправить, перебрать бревна, фундамент укрепить, да не даёт никак. Вот после меня, говорит, делайте,;что хотите, - Тут вся моя память, - трогать, мол, нельзя.
Да и, пожалуй, права она, в том есть какой-то уют, обаяние и запах старины. Я бы даже сказал, былью веет, да так, что временами тянет одеться соответственно духу времени.;
Тогда в чулан залезаю, штаны отцовы на зад натягиваю, фуфайку дедову на плечи свои широкие накидываю и с удочкой на озеро иду, там рыба есть и ведь, клюёт бывает.;
Вот и сейчас сижу весной в мае, солнышком любуясь, на берегу озера поодаль от деревни, пристроив гибкое удилище на деревянной рогульке, и поглядываю на поплавок. Рыба подойдёт к червячку, подергивая, а он плясать начинает, что танцор под музыку. Предвечернее солнышко не жжет, греет ласково, словно бабушкина любовь. Если смежить веки, то сквозь ресницы видны разноцветные круги, будто после грозы с десяток радуг сразу выкрасили небеса.
***
Сильнейший всплеск воды прервал мою дремоту, плавник огромной рыбы взметнулся над водой, окатив меня брызгами, да так, что я вскочил. И снова всплеск, потом ещё и еще, и вот я уже мокрый весь до нитки. Ну что за рыба позабавилась со мной?! Я встал, вода с меня текла ручьем, рукавом фуфайки тру глаза, что залило водой. А рыбка та ещё немного порезвилась, нагнав волну, но уже без брызг и в глубину ушла. И вдруг где-то от меня недалеко раздался нежный женский смех.
Спускалась темнота, я все стоял, вглядываясь в озеро, не понимая, кто со мной играет в прятки. Ну уж не рыба же посмеялась в самом деле, или просто почудилось?
Озеро с рекой рядом расположено, весной разлив в него заходит, и озеро становится тогда огромным. Камыш растёт, раскидистая ива у берега на краю ветви почти до воды опустила. А рыба все больше мелкая. Меня всегда удивляло, что местные рыбаки все больше ходить на речку предпочитают, хотя течение там заметное, с удочкой особенно не посидишь. Казалось бы, вот, озеро, широкое да глубокое, лови – не хочу. Но нет, редко кого можно здесь с удочкой встретить. А я больше на поплавок люблю смотреть, в том есть какая-то загадочная прелесть. Поэтому на речку не хожу, а на озеро – всегда.;Как рыбка подойдёт, поплавок заиграет, запрыгает, заскачет, как живой. Я рыбу не забираю, мне сам процесс интересен, завораживает, убаюкивает, душу растревоженную успокаивает. Смотришь на него и словно нет печалей и невзгод, куда-то все за поплавок уходит, и жизнь твоя становится, пусть хоть и на короткий срок, зато какая яркая!;
- Да ты бы рыбки наловил, - встречает меня бабушка, - Я приготовила б тебе ее.
- Спасибо, бабушка, пусть хоть подрастёт немного, уж больно мелкая она.
- Да ты ж не ловишь, сосед Лёнька говорит, ты её всю отпускаешь, ах, добрая твоя душа.
А вечером мы сядем на завалинку с торца избушки, на звёзды глядя, и о своём, о девичьем толкуем:
-Ты хоть бы там русалку приглядел какую, а то вот тридцать, а все один, - бабушка с тоской сказала.
Я все понимаю, бабушки внуками и правнуками живут, от этого их жизнь становится длиннее, в заботах счастье проявляется, есть для кого век свой продолжать. Да только я вот, непутевый, все никак ей радость не найду.;
- Мне старики рассказывали, а я вот тебе, - бабушка рассказ свой начала. -; На озере том, куда по рыбу ходишь, русалки жили, хороводы там водили, хвосты на ноги заменяя. На берег выходили в камыши, и кто из парней или мужиков туда входил, там и оставался с ними. Покинуть трудно было их. Они парней и словом, и лаской приманивали, попадались многие на ласки их, речи и песни сладкие. Парни там наши, бывало, пропадали, кого-то завлекли совсем, кому-то вернуться удавалось. Но таких бывало мало…;
Бабушка умолкла, на глазках её почему-то слёзы проступили, и в дом пошла, а я один остался, бабушкину сказку обдумывать.;
Завтра опять на озеро пойду, быть может там, какую-никакую царевну-лягушку подыщу, и превратился она в настоящую красавицу. А как только обернется девицей, шкурку сброшенную кину в огонь, чтоб назад вернуться не могла и со мной осталась навсегда... Мечты мои, мечты…
***
Майское солнце грело землю. И всюду трава, молодая, зеленая, сочная, прорезаемая первыми весенними цветами, чей век короток, но так красив. Листья деревьев нежно шелестят на ветках, разрастаясь в тёплых лучах солнца. И все эти травы, цветы, ветви, пело. Весна тесно вплелась в них, чтобы привольней шептаться о любовных тайнах своих цветков. А на озере молодой камыш с зелёной осокой в зарослях кустарника разрастался, закрывая от людских глаз озерные берега. И ива, подхватываемая легким озерным бризом, шелестела листвой в прекрасном утреннем хоре.
От речки утренней прохладой веет, солнце из-за горизонта вышло, роса почти высохла. Я не любитель долго спать, но и затемно не встаю, а вместе с солнцем. Вон, вижу, бабушка давно уже в трудах, один лишь я баклуши бью. Быстро натягиваю батины штаны, накидываю фуфайку дедову на голое тело, умываюсь, завтракаю и в путь, на озеро. Оно лекарь душе моей.
Вот я на своем месте, вновь поплавок запрыгал на водной ряби, ветром гонимой. Но что-то рыба не клюёт. Так час прошёл, другой. Наверное, с погодой что-то не так, не нравится она рыбе.
Ну, думаю, совсем не то дело, когда не скачет поплавок, пойду-ка домой. А сам не ухожу, сижу в надежде, а вдруг опять я что-то необычное увижу, или все-таки клевать начнёт. Сижу, так сижу, солнце все выше, макушку уже припекать начинает.
Вдруг со мною рядом что-то забурлило, вода волнами в круг пошла, опять огромный рыбий хвост водою окатил, и неожиданно все стихло, как ничего и не бывало.;
Весь берег мокрый от волны. Так что же это было? Сижу, смотрю, как заворожённый, но опять тишина. Время идет, солнце к вечеру покатилось, а я все никак себя заставить уйти не могу. Вот и смеркаться стало, солнышко ушло за горизонт. Так было ли или не было? Неужто, правда что-то было или всё мне причудилось?
К ночи вернулся в избушку и за ужином бабушке поведал эту странную историю.;
- Неужто в самом деле русалка к тебе приплывала? - рассмеялась бабушка, веря и не веря моему рассказу, - Ну да ладно, сядь, поешь, а ночью может сон придёт к тебе какой хороший, необыкновенный. Иди, милый, за стол.
Я чуть поел, и на свою скрипучую кроватку взобрался сон смотреть, как бабушка велела. Возможно то, что не увидел наяву, во сне увижу?;
Утром, свесив ноги с кровати, расстроился, что не приснилось ничего. Я сном младенца спал и никаких не видел снов.;
За окошком новый день зарей окрасил небо, солнце поднималось яркой желтизной. Уже не первый раз пропел петух свою увертюру, воспевая утро.; Бабушка по дому хлопотала. Какое зрелище;проспал, так надеялся на чудо, но нет, не приснилось. Но как бы там ни было, а все ж пора мне на озеро за чудесами. Говорят, кто чуда ждет, к тому оно приходит.
Позавтракал и привычной дорожкой к озеру побрел.
И как же хорошо тут, поют птицы, листва на деревьях шелестит, и ива раскинулась над прудом с благостью к воде, что корешки ее питают. И все тут совершенно, гармонично, вот так и жил бы тут, как если бы не работа.
Опять мой поплавок молчит, никто тревожить его не хочет, да ну и пусть, я так у озера посижу, тут радостней, чем на работе. А вот и лягушки квакают в камышах, какая из них та, что в царевну превратиться может? А вдруг одна из них и есть мое чудо.
Весь день прошёл в тишине, наверное, моя рыбка уплыла, забыла обо мне. Но надежда всегда со мной: пусть не сегодня, завтра, через день, а все же я ее увижу. Но вот кого? Быть может, золотую рыбку, а, может быть, царевну-лягушку.
День прошел, опять бреду укатанной дорогой к родному бабушкиному дому. Пусть стар он, покосился, зато он мой, бесконечно дорогой мне, в мире лучше его нет, как и бабушки моей. И снова хлопоты вокруг меня, вечерняя стряпня, стол, бабушка и я.
***
А утром чуть заря, прыгаю в штаны - и на рыбалку. И ведь не напрасно, надежды не бывают напрасными. Пришла, наконец, моя краса, и снова волной окатила, резвилась и плескалась. Я хоть и мокрый был, но почему-то было хорошо, она волной играла, а я смеялся, как будто старая любовь ко мне вернулась с надеждой, верой и мечтой. День пролетел незаметно, как одно радостное дыхание.
Вернувшись домой, я бабушке поведал обо всём. Вот только я так и не понял, что именно я видел?
-Так, третий раз такое, говоришь? - бабушка чуть помолчала и продолжила, - Играет она с тобой.
- Кто? - спрашиваю удивленно.
- Алешенька, я же тебе позавчера рассказывала, что в нашем озере русалки жили. Тогда оно еще побольше было, почище и поглубже. И с рекой тогда соединялось. И что парни деревенские в том озере пропадали. Но вот чего я тебе не рассказала, так это то, что у бабушки муж там пропал, твой прадед, к русалке в озеро ушёл, да не вернулся более. Никто конечно в это не поверил, говорили, что сам куда-нибудь ушёл, но я не верю в это. Не мог он просто так уйти, все бросив. Тогда другие люди были и верили по-другому, - бабушка вздохнула и помолчала немного.
- А дедушка мой статный был, высок, красив и белокур. И у него единственного в деревне кудри вились всем девкам на загляденье. Такого трудно обойти вниманием. Уговорили его русалки, как ушёл, так и не вернулся назад к бабушке.
- Русалки? Откуда им здесь взяться, здесь ни моря и ни океана. Только река и озеро, - мне было трудно в это поверить.
- Озеро наше древнее, много сотен, если не тысяч лет ему. Говаривали, что русалки по ночам являлись, из воды на берег выходили, да песни свои пели, хороводы водили. Они дедушку моего так зазывали, и он их слышал, как рассказывали. Не раз на озеро ходил он по ночам. Все чаще и чаще стал туда наведываться, чтобы высмотреть одну из них. Да, видно, так и должно было случиться. Пригляделся он к одной из них, да так и не вернулся той ночью домой.;Больше его не видели.
На небо звёзды вышли, вечер на завалинке особенно хорош. Мы, городские, в чудеса не верим, да мало ли, что и я там увидел, на все найдётся объяснение свое.
А все же ночь почти не спал. Точнее, не помню, то ли спал, то ли нет, но только чуть рассвет затеплился, не умываясь и не завтракая, быстрым шагом на озеро поспешествовал.
Весь день сидел, смотрел на воду мимо поплавка. И солнышко уже за горизонт, и сумерки вот-вот опустятся, а разводов на воде все нет, лишь рябь от ветерка, и даже птицы смолкли.;Так кто же это был, хотелось мне понять, ах, если бы увидеть.
Вечер уже на воду спускаться стал. Пора домой, а что-то держит: то ли надежда в сердце, то ли тихий плеск у камышей.;
И вдруг где-то в стороне девушки запели, тихо, ласково, красиво. Мотив незнакомый, далекий, словно из глубины веков ко мне в сердце ложится.;
Я про удочку забыл, поднялся и пошёл на голоса.;
А месяц уже поднялся над горизонтом, звёзды становились все ярче. Поодаль, откуда доносились песни, в камышах шли хороводом тени. Отсюда еще далеко, не разглядеть. Я старался приближаться осторожно, но все стихло и только плеск воды донёсся до меня.;
Я замер, и только соловей был слышен в вечерней прохладной тишине. Не помню, сколько простоял, но ни песен, ни хороводов больше не повторилось.
Сосед Леонид за мной на берег пришёл, сказал, что бабушка попросила. Наверное, он их и спугнул, мне вдруг досадно стало: была надежда, а взамен пришла досада и расстройство.
***
Домой пришёл без удочки и поздно. Бабушка меня ждала и не ложилась спать.
Стол, как всегда накрыт, и бабушка с любовью смотрит. Ни слова мне не говорит, и я, как партизан, молчу, но оба очень красноречиво. Она по-своему все поняла.;
Поздно было, и обсуждать что-либо не хотелось, хотелось только спать.
Всю ночь и утро я проспал. Встал в настроении отличном, бабушка на кухне что-то напевала. Я рассказал ей, все что видел. Бабушка в волнение пришла.
- Я просила Лёню за тобой сходить, было поздно, а тебя все нет.
- Он их прогнал своим приходом, я не успел ничего разглядеть, - с досадой поведал я, - Смеркалось уже, когда я песни их услышал, пошёл туда, а их и след простыл. Я только тени видел. Бабушка молчала, не зная, что сказать.
***
И вновь на озеро к своей надежде. Пришёл к тем самым камышам, где тени хоровод водили и пели песни.
Раздвинул камышовые кусты, и… сердце екнуло в испуге.
Передо мной стояла... девушка... женщина, не знаю, ОНА. Она стояла совершенно нагая, не стыдясь, а я не мог отвести глаз. Ее взгляд тоже был направлен на меня, в голубых глазах небесный взгляд, на лице светилась улыбка. Невообразимая, пленительная, завораживающая красота. Мы стояли и смотрели друг на друга.;
-Ты бы одел меня, Алёша, - ее голос слышался во мне, а не снаружи. Я снял с себя штаны, фуфайку и все ей отдал, и только потом отвернуться смог. Хотя зачем?;
Она наряд мой надевала, а мне казалось, что повернусь и ее не будет. Это что, все сон;или вымысел моего, растревоженного надеждой сознания?
- Я готова, спасибо тебе, - произнесла, и лишь теперь понятно стало, что она рядом, настоящая, живая - русалка без хвоста.
«А что же дальше, - в голове моей стучало, - Что мне с этим делать?»
- Там бабушка твоя, наверное, заждалась, пойдём, - она сказала, и мы пошли. Шли молча, русалка тихо улыбалась, а я, ошарашенный, не знал, что сказать.;Мне становилось неловко за свой глупый вид и молчание.
-Не говори пока ничего, - прозвучало в моей голове. Ей было достаточно на меня просто взглянуть, мне все понятно становилось.
Русалка шла рядом и выглядела по-мальчишески смешно, в штанах и в телогрейке деда на голое тело. Меня переполняло удивительное чувство: со мной была прекрасная женщина, хотя и русалка. Я чувствовал её тепло всей кожей, хотя на ней и была телогрейка. Тепло было такое же сильное и наполненное любовью, какое я ощущал только от бабушки. Распущенные длинные, немного вьющиеся русые волосы и ее чуть скуластое, но такое милое лицо, все это из глубины души вытаскивало нечто новое, доселе мне неизведанное.
Она, наверное, поняла меня и улыбнулась. Я и не заметил, как мы к дому подошли.
Вошли, бабушка охнула и присела, молчит. Как будто поняла все, кто она и как сюда попала, одно лишь ей непонятно, почему.
-Ты кто же будешь? - после некоторого молчания смогла проговорить бабушка.
- Дано три дня мне, - ответила русалка.;
- А как зовут тебя?
- Алина.
- Почему три дня, и кто тебе их дал?
- Я через три дня обязана вернуться, так надо, - она замолчала, и бабушка не стала больше расспрашивать, то ли из вежливости, то ли все разом поняв. И только лишь сейчас я начал приходить в себя.;
- Что же будет потом? - во мне прорвалось что-то. Хотелось много узнать, но бабушка взглянула на меня как-то особенно, и я замолчал.
-То мне неведомо, - она как будто извинялась, - Но ослушаться нельзя.
Уже стемнело, на улице был ясный вечер, небо усыпалось звёздами. Душа переполнялась чувством доселе неизведанным, любовью и тревогой. Хотя все было непонятно, но почему-то было очень хорошо и ново. Все происходящее было, как во сне или не со мной, а может и со мной, но в другом, не в этом мире.
Алина уснула на моей кровати, а я устроился рядом на полу, на матрасе. Спал в ту ночь беспокойно, часто просыпаясь и поднимая голову: на месте ли моя русалка? Алина была на месте, она спала тихо и спокойно. Я снова забывался сном, мне снились водоросли и рыбы под водой, какой-то злой старик с трезубцем мне что-то грозно говорил. А я стоял с понурой головой, не смел взглянуть, уж очень было страшно...
Проснулся я позже всех и весь в поту. Протер глаза и понял, что старик с трезубцем был во сне. Алина с бабушкой накрывали к завтраку. Бабушка, порывшись в своём чулане, ей вещи отыскала, чтоб она смогла надеть.;
Русалка была необыкновенная и спокойная, ничто её, казалось, не тревожило. Её нежный и спокойный голос звучал во мне дыханием жизни, она мало улыбалась, но речь ее всегда звучала радостно. Алина подмечала все вокруг. Казалось, ей все вокруг было внове: и трава, и небо, и облака, и даже корова в хлеву. Нечастые прохожие оборачивались и смотрели вслед, когда мы гуляли по деревне. Ещё бы: столь дивная краса в такой глуши и я, как воздушное облако вокруг неё. И почему-то была уверенность, что она только моя и ничья больше, что я один ей дан навек. Это было настоящее безраздельное счастье для меня, я был в раю только лишь от сознания, что Алина со мной, и больше мне ничего не надо в жизни, пусть так и будет всегда. Как же радостно такое ощущение, но как все коротко…;
***
Вот и третий день настал, и сердце так заныло, как будто кто-то драл его на части. Сегодня Алине возвращаться пора, но как же быть, я ведь не хочу, я не готов к такому!
Алина, конечно же, все чувствовала и без слов.
- Ты мне мил и дорог, быть может, не вернусь я никогда, но знай, что ты один во мне. Живи и верь, и если будешь верить горячо, быть может, я вернусь.
Я плелся рядом с ней рядом, ноги подгибались, все во мне кричало - не хочу, не уходи, останься!!!
Как ни старались мы идти помедленнее, но вот уже и пруд, и... всплеск воды. И я один стою на мокром берегу. Как мне дальше жить? Неужели это все то короткое счастье, которое мне суждено в жизни?
Ночью я не спал. Все думал о ней, о себе, снова о ней. И понял ясно-ясно: просто одного меня уже нет на этом свете, есть только МЫ и должны быть только МЫ. Утром чуть рассвет забрезжил, а я уже стоял на берегу озера. Скинул штаны, фуфайку и, разбежавшись, прыгнул в озеро. Ледяная вода резанула по телу, обожгла. Открыл глаза, пытаясь разглядеть что-либо в мутной воде. Всплыл, глотнув воздуха.;
«Надо двигаться, обязательно двигаться, - разгребая воду, подумал, - Иначе закоченею». Я задержал дыхание и опять нырнул, быстро гребя руками и отталкиваясь ногами, набирая глубину. В толще воды я заметил какой-то силуэт, стал всматриваться, но тело начало сводить судорогой, и я понял, что мне не всплыть.;
Почувствовал сильную боль и шум в голове, наверное, это от давления на барабанные перепонки. И все-таки я старался изо всех сил: руки и ноги несли меня вглубь, навстречу этому силуэту. И все же воля моя сломилась, силы оставили, воздух разом вырвался из легких. Пузыри воздуха, воздушными шариками устремлялись ввысь, по щекам, ударяясь о глаза. Вода, ворвавшаяся в легкие, обожгла разрывающей болью. Кто говорил, что утопление – это почти не больно?! Это дикая боль! Боль, мысль о том, что все закончено и темнота. Все…
***
Мне показалось, что я очнулся, если можно было назвать это ощущение чувствами и сознанием. Я был на дне озера, рядом проплыл небольшой косяк рыбы, а передо мной на дне кто-то стоял. Этот кто-то поднял седую голову, седая борода спадала на грудь. Грозный вид этого старика напугал меня, но я не мог двинуться с места, был словно парализован. Он что-то грозно мне говорил, сердце сжималось, я не разбирал слов, но их значение ясно впечатывалось в сознание:
- На сей раз, я отпущу тебя, но второго такого раза не будет, еще раз здесь окажешься - и навек останешься под водой у меня в прислуге. Я что-то в ответ лепетал про Алину, что не могу без неё, и жизнь мне не нужна.;Старик грозно хмурился, но ничего не отвечал.
Очнулся я на берегу рядом со своей одеждой. Сосед Леонид, кажется, делал мне искусственное дыхание. Слабость и тошнота, я плохо понимал происходящее. –Алина, Алина…!
Через час мы с Леонидом шли обратно, укрывая каким-то пледом, поддерживал меня под руку. Под ногами все та же наезженная песчаная дорога, ни звёзд на небе не вижу, ни травы вокруг, ни птиц не слышу. Все чувства притупились, все внутри занемело, как после наркоза. Бреду домой к бабушке, а в сердце тоска. Только три дня надежды, радости, любви и счастья. И теперь вся жизнь – пустота?!
- Как жаль, что ты ушла… вернись ко мне… вернись…., - я шептал и шептал эти слова, как молитву.
Все краски вокруг померкли, и не понять, это сумерки наступили или в глазах темно. Может, теперь так и будет всегда? Вот, наконец, бабушкин домик покосился в мою сторону, стоит ребром и смотрят с прищуром окошки. Вот дверь и надо открывать, и что-то бабушке сказать. За ручку взял и не могу открыть, какой-то тяжестью все налилось.;
Наверно долго я стоял и вдруг за дверью голоса, вот голос бабушки, вот и ... ОНА.
***
- Алешка, ты уснул что ли? Не слышишь, зову тебя третий раз! Ужин на столе, дети уже сидят, тебя ждут. Вот так каждый раз: замечтаешься, улетаешь куда-то в другие миры, фантазер мой!
Я обернулся на голос жены. Алина стояла, улыбаясь, в дверях. На правой щеке след от муки. Милая моя…
- Алинка, а ведь старик тот кудрявый был, я заметил. Да?
- Какой такой старик? – озорно блеснули любимые голубые глаза.